Еще в античные времена Тендровская коса считалась капканом: она очень низкая — буквально пару сантиметров над уровнем моря. Поэтому во время шторма волны ее захлестывают, суши не видно. И только по звуку прибоя можно определить, что перед тобой коса. Даже если капитан услышал шум прибоя, то спасти корабль уже не успеет, и судно наверняка погибнет. Оно прочно садится на мель. Деревянные суда волны разбивают достаточно быстро, а металлические засасывает в грунт.

Андрей Красножон//PRорыв

На Тендре обитает двадцать два аборигена, из которых постоянными жителями являются три-четыре человека. Остальные – моряки пограничной заставы, смотритель маяка, очаковские браконьеры, угощавшие нас осетрами, да молодой егерь со своей женой. В советские времена людей было больше. С материком поддерживалось регулярное морское и воздушное сообщение, а на острове работал лобаз – комбинат по переработке рыбы. Сейчас лобаз превратился в развалины, вертолетная площадка заросла травой, а прибытие катера становится событием. Жизнь теплится на северной, самой широкой оконечности косы. Среди песка и травы возвышается полосатый маяк, военные антенны заставы и несколько жилых домов, примыкающих к руинам комбината. Рощицы ольхи на северной оконечности острова, да посадки фруктовых деревьев, прячущих заставу, - пожалуй, единственные зеленые насаждения на Тендре. Попытка озеленения пустынной местности, предпринятая лишь однажды, окончилась неудачей. Семена раскидывали с вертолета, но помешал ветер, и удалось засеять только один берег. В остальной, большей своей части, Тендра не потревожена деятельностью человека. Помимо рыболовства, жители занимаются разведением быков. Еще телятами их завозят с материка и выпускают на волю. Быки стадом бродят по острову, куда только ноги способны занести. Со временем они дичают, и встреча с таким животным на плоской как стол, открытой песчаной равнине может окончиться для человека печально. Когда быки вырастают, мужчины садятся в крытый брезентом «камаз» защитного цвета и едут отстреливать животных. Такое «сафари» может продолжаться весь день. Мясо продают на материк.  Одно из заброшенных помещений лобаза Шевалев переоборудовал под эллинг для своей яхточки. Весь следующий день после приезда мы занимались ее подготовкой к предстоящему плаванию. Для придания смысла нашему путешествию, было решено, что нам необходимо исследовать каменный крест, который где-то под водой заметили рыбаки у одного из островов шестидесятикилометровой гряды Тендровской косы. Перед отплытием к нам прибежал мальчуган и, со словами: "Мама велела передать", протянул только что пойманного осетра. Здесь царят свои понятия о дефиците, - роскошью на острове считается хлеб. Рыбу мы съели на первой же стоянке, причем сильно отравились. Оказывается, готовность осетра определяется не мягкостью мяса, а тем, сколько ты его варишь. Варится же он два часа, а не сорок минут, как это сделал я. К тому же, надо было вытащить из хребта ядовитую трубку с костным мозгом. В общем, с тех пор при одном взгляде на осетрину меня начинает мутить. Наш путь лежал на южную оконечность первого острова, которая носит название «Белые Кучугуры». С моря низкого песчаного берега видно не было. Издали казалось, что руины лобаза, маяк и деревья стояли прямо на воде. Возможно из-за оптического обмана, а может по причине сильных морских течений, эти места издревле представляли опасность для судоходства. Моряки говорили, что где-то здесь подводным течением вымыло древнегреческую галеру, и они с аквалангами на нее погружались. Один из таких знатоков истории мореплавания и любитель древностей в ярких красках описывал детали оснастки судна. Профессор Шевалев в свои прежние визиты на Тендру видел после штормов, в промоинах на островах, средневековые казацкие «чайки». Сейчас уже не узнать, - следы ли это морского сражения с турецким флотом, стоявшим у Очакова и Березани, или просто халатность пьяного хохла, потопившего и судно и товарищей.  Периодически выносит здесь и более современные находки, - как, например, рыбацие «дубки» прошлого столетия. Ну а железяками двадцатого века кого-либо удивить трудно. Потопленный во время Второй мировой корабль «Фрунзе» привлекает лишь любителей подводного плавания и фанатиков военной старины. Наша яхточка проходит прямо над зловеще чернеющим на дне силуэтом. Автоматический маяк на берегу красным мерцанием дает предупреждение «Опасность!». Рыбакам, кроме порванных сетей, от таких подводных "сюрпризов" ничего не достается. Очередной привал на ночь устраиваем возле выброшенного на берег, накренившегося и прогнившего насквозь научно-исследовательского судна. На заброшенной угрюмой груде металла, бороздившей некогда воды Атлантики, сейчас живут стрижи, по темным палубам гуляет ветер, а в затопленном трюме бурлит прибой. Этакий корабль-призрак, и название у него соответствующее: "Мгла". Вот уж и вправду говорится, - как корабль назовешь, так он и поплывет! Много лет тому назад опустевшая и разворованная "Мгла" стояла на якоре у лобаза. Штормом ее сорвало и выбросило на берег. А могло бы и в море унести, тогда появился бы у нас в Северном Причерноморье свой собственный, родной "Летучий Голландец". Именно здесь, на ночевке у "Мглы", нас застал шторм, - не даром это злополучное место носит недобрую славу. Во время очень сильных штормов через узкие полоски суши перекатываются волны. А на более широких участках после таких бурь образуются высокие барханы. Наиболее удаленным от воды многометровым наносам по несколько сот, а, может быть, и тысяч лет. В такие ненастные дни берег буквально усеян множеством обломков древнегреческих амфор. Поразительный контраст: современная ржавая "Мгла" и выброшенная, тут же, рядом, горловина огромного пифоса двухтысячелетней давности; затерянный в песках легендарный жертвенник Ахилла Понтарха, в котором находили сотни монет, и вышка автоматического маяка с желтой табличкой «Опасно! Радиация!», строительство которой и уничтожило древний памятник. Удивительный эффект слияния эпох и ощущения того, что время остановилось, достигается за счет вековой неизменности самого острова: ты точно знаешь, что античные греки ходили по этим же ракушкам, смотрели на такие же волны, и тоже коротали время на этом самом берегу, пережидая непогоду. Они ежегодно приплывали сюда, - на древний Ахиллов бег, - со всех понтийских полисов, чтобы воздать жертвы богу и устроить спортивные состязания в его честь... От длительной ходьбы по песку быстро устают ноги. Я присел у колеса увязшего в песке разбитого БТРа и принялся сортировать свои античные находки. Неподалеку стояла старая "Амфибия", и валялись кучи ржавой колючей проволоки. На Тендре, при Союзе, располагалась база подводных диверсантов. Здесь, возле брошенной техники, судя по россыпям автоматных гильз, было стрельбище. Теперь мне стало ясно, откуда взялась та учебная торпеда, выкрашенная красно-белыми полосами, которой Шевалев заложил ворота нашего эллинга на заброшенном лобазе.  Тендра превратилась в музей мусора последних трех тысяч лет. Море не терпит грязи и выносит на пустынные берега все, что в него попадает. На Тендре люди давно научились извлекать пользу из этого морского "каприза". Аборигены не просто кормятся дарами моря, но и обогреваются ими, и даже лакомятся. Помимо рыбы море дает… дрова. Их здесь называют «плавником». Это доски, бревна, стволы деревьев, бочки, ящики и всякая деревянная всячина, выброшенная на песок. Кое-что идет в хозяйство, а остальное – на растопку.  Бутылки, которые издревле отличались своей судоходностью, попадаются чаще всего. Бутылки полные и пустые, пластмассовые и стеклянные, с компотами, с чаями, и одна даже попалась с ромом. Егерь, как-то собирая плавник, подобрал бутылку с запечатанной внутри запиской. Вытащил пробку, прочел: "Находимся на теплоходе "Тарас Шевченко". Пьем и закусываем. Начинает качать. На всякий случай сообщаем свои координаты. Желаем вам, чтоб вас почаще также сильно качало, как нас сейчас". Недавно, с какого-то судна, во время шторма смыло запакованные ящики с баночным пивом «Pilsener», которым упилось все местное население, включая пограничников. Я сам находил целые баночки с этим пивом, не смотря на то, что к тому времени прошло уже несколько месяцев. В употребление пиво уже явно не годилось.  Под Новый год егерь насобирал на заснеженном берегу несколько мешков свежих апельсин.  Основное количество берегового мусора производят корабли. Повсюду валяется невообразимое количество порванных спасательных жилетов, разбитых буйков, рыболовных снастей, канатов и спасательных кругов. Есть целые гермошлемы, много зажигалок, дорогих и не очень. Есть дезодоранты, лекарственные препараты, крема, шампуни, причем, нередко полные. Полно каких-то лампочек, ботинок и рваного тряпья. Особенно много было герметичных пакетов с питьевой водой из корабельных спасательных комплектов. Как я ни старался, ни один из них мне не удалось открыть. Они не рвались, не горели, не прокусывались и выдерживали вес моего тела. Интересно, как потерпевший кораблекрушение должен вскрыть такой пакет, если при нем нет режущих или острых предметов? Море, выкидывает не только то, что плавает, но и то, что утонуло, – тут постоянно находят утопленников. И, если до сих пор на берег выбрасывает черепки двадцати пяти вековой давности, то сколько еще веков будут там валяться отходы нашей цивилизации, более мусоропроизводительной, чем древняя Эллада?.. А каменный крест мы так и не нашли. Божий бич, свалившийся с неба в виде мириад комаров, заставил повернуть обратно. 

Приглашаем всех заглянуть на нашу Гостевую книгу

Send mail to someone@microsoft.com with questions or comments about this web site.
Copyright © 2001 ACME Industries Inc.
Last modified: октября 25, 2002

Web.мастер - alion13@mail.ru