|
|
|
|
Еще в античные времена Тендровская коса считалась капканом: она очень низкая буквально пару сантиметров над уровнем моря. Поэтому во время шторма волны ее захлестывают, суши не видно. И только по звуку прибоя можно определить, что перед тобой коса. Даже если капитан услышал шум прибоя, то спасти корабль уже не успеет, и судно наверняка погибнет. Оно прочно садится на мель. Деревянные суда волны разбивают достаточно быстро, а металлические засасывает в грунт. Андрей Красножон//PRорыв На Тендре обитает
двадцать два аборигена, из которых
постоянными жителями являются три-четыре
человека. Остальные моряки пограничной
заставы, смотритель маяка, очаковские
браконьеры, угощавшие нас осетрами, да
молодой егерь со своей женой. В советские
времена людей было больше. С материком
поддерживалось регулярное морское и
воздушное сообщение, а на острове работал
лобаз комбинат по переработке рыбы.
Сейчас лобаз превратился в развалины,
вертолетная площадка заросла травой, а
прибытие катера становится событием. Жизнь
теплится на северной, самой широкой
оконечности косы. Среди песка и травы
возвышается полосатый маяк, военные
антенны заставы и несколько жилых домов,
примыкающих к руинам комбината. Рощицы
ольхи на северной оконечности острова, да
посадки фруктовых деревьев, прячущих
заставу, - пожалуй, единственные зеленые
насаждения на Тендре. Попытка озеленения
пустынной местности, предпринятая лишь
однажды, окончилась неудачей. Семена
раскидывали с вертолета, но помешал ветер, и
удалось засеять только один берег. В
остальной, большей своей части, Тендра не
потревожена деятельностью человека. Помимо
рыболовства, жители занимаются разведением
быков. Еще телятами их завозят с материка и
выпускают на волю. Быки стадом бродят по
острову, куда только ноги способны занести.
Со временем они дичают, и встреча с таким
животным на плоской как стол, открытой
песчаной равнине может окончиться для
человека печально. Когда быки вырастают,
мужчины садятся в крытый брезентом камаз
защитного цвета и едут отстреливать
животных. Такое сафари может
продолжаться весь день. Мясо продают на
материк. Одно из заброшенных помещений
лобаза Шевалев переоборудовал под эллинг
для своей яхточки. Весь следующий день
после приезда мы занимались ее подготовкой
к предстоящему плаванию. Для придания
смысла нашему путешествию, было решено, что
нам необходимо исследовать каменный крест,
который где-то под водой заметили рыбаки у
одного из островов
шестидесятикилометровой гряды Тендровской
косы. Перед отплытием к нам прибежал
мальчуган и, со словами: "Мама велела
передать", протянул только что
пойманного осетра. Здесь царят свои понятия
о дефиците, - роскошью на острове считается
хлеб. Рыбу мы съели на первой же стоянке,
причем сильно отравились. Оказывается,
готовность осетра определяется не
мягкостью мяса, а тем, сколько ты его варишь.
Варится же он два часа, а не сорок минут, как
это сделал я. К тому же, надо было вытащить
из хребта ядовитую трубку с костным мозгом.
В общем, с тех пор при одном взгляде на
осетрину меня начинает мутить. Наш
путь лежал на южную оконечность первого
острова, которая носит название Белые
Кучугуры. С моря низкого песчаного берега
видно не было. Издали казалось, что руины
лобаза, маяк и деревья стояли прямо на воде.
Возможно из-за оптического обмана, а может
по причине сильных морских течений, эти
места издревле представляли опасность для
судоходства. Моряки говорили, что где-то
здесь подводным течением вымыло
древнегреческую галеру, и они с аквалангами
на нее погружались. Один из таких знатоков
истории мореплавания и любитель древностей
в ярких красках описывал детали оснастки
судна. Профессор Шевалев в свои прежние
визиты на Тендру видел после штормов, в
промоинах на островах, средневековые
казацкие чайки. Сейчас уже не узнать, -
следы ли это морского сражения с турецким
флотом, стоявшим у Очакова и Березани, или
просто халатность пьяного хохла,
потопившего и судно и товарищей. Периодически выносит здесь и более
современные находки, - как, например,
рыбацие дубки прошлого столетия. Ну а
железяками двадцатого века кого-либо
удивить трудно. Потопленный во время Второй
мировой корабль Фрунзе привлекает лишь
любителей подводного плавания и фанатиков
военной старины. Наша яхточка проходит
прямо над зловеще чернеющим на дне силуэтом.
Автоматический маяк на берегу красным
мерцанием дает предупреждение Опасность!.
Рыбакам, кроме порванных сетей, от таких
подводных "сюрпризов" ничего не
достается. Очередной привал на ночь
устраиваем возле выброшенного на берег,
накренившегося и прогнившего насквозь
научно-исследовательского судна. На
заброшенной угрюмой груде металла,
бороздившей некогда воды Атлантики, сейчас
живут стрижи, по темным палубам
|
|
|
Приглашаем всех заглянуть на нашу Гостевую книгу
Send mail to someone@microsoft.com with
questions or comments about this web site.
|
